From: nv.ua; via NV on Facebook
4164 комментировать
Фото: swr.de
Немец Борис Райтшустер много лет работал в России журналистом и был вынужден уехать оттуда из-за угроз
Борис Райтшустер, немецкий публицист и автор книг о Владимире Путине, – о своем первом интервью с президентом РФ и уникальном путинском режиме – смеси совка и интернета
- В какие годы вы работали в России?
- Я жил в России с 1990-го по 1994-й и потом работал с 1999-го. Мы почти одновременно с Владимиром Владимировичем Путиным начали карьеру [улыбается]. Он в Кремле, а я в корпункте. В начале 2013-го уехал в Берлин и руководил московским офисом Focus из Берлина. Уехал из России из-за того, что было много угроз.
- Когда вы впервые встретились с Путиным?
- Это было в Киеве. Мы с его пресс-службой говорили, что я хотел бы с ним поговорить, и мне предложили поехать в Киев с кремлевским пулом. Это был 2000-й год. Заметно было, что он неуверенный и стеснительный. В 2001-м году, я был 3 часа у него на даче в Сочи. Это было большое эксклюзивное интервью. Он был с переводчиком, часто его поправлял.
- Он же говорит по-немецки.
- Он вопросы сам выслушивал без перевода, но лично он говорил на русском. Переводчик – это всегда лишнее время для дополнительного маневра.
- Какое тогда он произвел на вас впечатление?
- Двойственное. Выходишь после интервью и думаешь, какой он симпатичный и хороший, и говорит же, все что я думаю. А потом, когда начинаешь задумываться, понимаешь, что он говорил именно то, что ты хотел от него услышать. На вопросы отвечал обстоятельно и часто не по делу. Приводил какие-то параграфы. Не коротко и по сути, а по-советски. И второе, что меня удивило – он крайне пристально смотрит на тебя и при этом не смотрит в глаза. Может в этом тактика какая-то.
- Вы наблюдали за Путиным с момента его прихода к власти. Как он менялся?
- Он вначале был крайне неуверенным. Меня это всегда удивляло. Он производил впечатление достаточно закомплексованного человека и чувствовалось, что он не в своей тарелке. А потом он вжился в эту роль. Немцов, например, всегда был уверен в себе, ему не надо было утрировать, не надо было позу мачо делать. А у Путина явно проблемы и комплексы. Я думаю, если двумя словами его характеризовать – обиженный и униженный. Теперь же он показывает, какой он великий.
- Когда вы начали писать свою книгу Путинократия?
- Я много о нем писал. Первая моя книга про Россию с его биографией вышла в январе 2004-го. Называлась Владимир Путин. Куда он ведет Россию?. В 2006-м вышла моя книга Путинская демократура [вышла с дополнениями в 2014-м на русском и украинском языках под названием Путинократия] и сразу после ее выхода мне стали говорить, что я подписал себе смертный приговор. Было много неприятностей, потому что в этой книге я писал о его мафиозных связях.
- Какого рода неприятности?
- Били, на полицейской машине на меня наехали, арестовывали, в СМИ была кампания против меня. Писали, что мой дед чуть ли не уговорил Гитлера воевать с Россией, что надо создать премию худшего русофоба и назвать ее премией Райтшустера. Это до сих пор продолжается и всегда посыл – он или продажный, или псих. Как-то в Германии я брал интервью у ученого из университета Гумбольдта и рассказал ему, что со мной было в России. А он меня спрашивает: у вас часто шины в машине были спущены? Я отвечаю: часто. И дальше перечисляет еще разные примеры. Ученый мне сказал, что все это можно прочитать в учебниках Штази [органы госбезопастности бывшей ГДР] по психологической обработке. В Москве наружку на меня повесили.
- Это после выхода книги про мафию?
- Да, это метод легкого психического террора. Естественно, это большая нагрузка. На Западе этого не понимают, стараешься даже не говорить об этом. Если кому-то на Западе про это скажешь, подумают, что ты параноик.
- Вы говорите, что вам угрожали еще в 2006-м. Почему вы оставались в России?
- Я упертый. Я дружу, например, с Дмитрием Муратовым [главным редактором Новой газеты]. Они куда больше рискуют. Я, как иностранный корреспондент, все-таки был более защищен.
В молодости, когда мы проходили историю, для меня был главный вопрос – почему наши предки в Германии молчали и не сопротивлялись. Это для меня был ключевой вопрос. Я в жизни не думал, что я могу оказаться в частично подобной ситуации. А тут оказался.
- Вы нашли ответ на этот вопрос?
- Я его нахожу миллион раз в России. Я в России стал все это понимать. Потому что эта система очень хорошо играет на человеческой психологии, на трусости, на запугивании, продажности, желании вытеснять, плюс удачная пропаганда. В Германии было похоже. Но вот что больше всего меня расстраивает. Я не могу особо упрекать кого-то в России. Не каждый может рисковать жизнью и карьерой. Меня поражает, что в Германии многие послушны Путину. Такие люди есть среди журналистов, политиков, обычное население.
- Вы о русских, живущих в Германии?
- Нет, о немцах.
- Почему так происходит?
- Наверное, потому что они плохо выучили уроки 30-х годов. То, что нам преподнесла история. В Германии часто говорят, какие мы молодцы, мы оставили фашизм в прошлом и все эти ужасные преступления. И сейчас мы все хорошие. Люди не понимают, что этот вызов может быть каждый день.
Фото: svoboda.org
- Я хочу вернуться к России. Вы говорите, что были упертым и поэтому не уезжали. Но потом все же решили уехать. Почему?
- Я решил в 2011-м. Тяжело стало даже в бытовом плане. Я столько дружб разрушил. Один мой хороший друг, поэт, сейчас пишет такие стихи, что мне напоминает 30-е годы в Германии. Морально стало тяжело и поступали явные угрозы и предупреждения.
- Вы много лет исследуете путинский режим. Он уникален в своем роде?
- Он уникален. Это смесь совка и интернета. Это Советский Союз под сахарной пудрой. В Советском Союзе запрещали иностранную литературу, а теперь читайте, пожалуйста. Просто людей доводят до того, чтобы ее читать не хотелось. В интернете можно найти все, но правду не ищут. Это диктатура 21-го века. Она с одной стороны более мягкая, в ней меньше массовых репрессий, а с другой стороны она куда страшнее, потому что циничнее. Двойная трагедия, что Россия проходила этот страшный эксперимент сталинизма и коммунизма, который подорвал русское общество основательно, потом короткое время был период выздоровления и тут бац это больное возвращение ко всему этому. Теперь это смесь кгбшных методов с американскими супер-современными pr-технологиями. Эта система – какой-то франкенштейновский монстр, который вырос и выходит из-под контроля. Путин сам жертва этой системы. Он скоро начнет бояться своего же режима. Если бы работали законы, конституция – это одно дело, а так правовое государство не работает.
- Вы были довольно близко знакомы с Борисом Немцовым?
- Не то, что мы близкие друзья, но у нас были дружеские отношения.
- Как вы отреагировали на его убийство?
- Я вначале вообще не поверил. А когда увидел, плакал. Сейчас могу в этом признаться. Сил уже нет хоронить знакомых. Я Анну Политковскую [российская журналистка, убита в 2006-м] знал. Вокруг постоянно погибают люди. Когда я увидел, что убийство Немцова произошло напротив Кремля, все понял. Надо быть абсолютным идиотом, чтобы представить, что это бытовое преступление.
- У вас остаются друзья в России?
- Да, много. Один мой хороший друг даже извинился передо мной. Он раньше думал, что я постоянно утрирую, сгущаю краски, а теперь он понял, что я не сгущал краски, это он смотрел на все слишком радужно. Удивительно, сколько у меня единомышленников и русских друзей. Но это логично. Потому что те, кто другого мнения, со мной уже не общаются.
- Все ваши плохие прогнозы в отношении России сбылись?
- Да, к сожалению.
- Как думаете, Путин может уйти из власти в результате выборов?
- Нет. Это абсолютно исключено. Он конечно не уйдет из власти из-за массовых протестов. В России их не будет в таком большом количестве. Он уйдет из власти или по состоянию здоровья, или в следствии дворцового переворота.
- Вы общаетесь с Жанной Немцовой [дочерью Немцова]?
- Виделись несколько дней назад. Я думаю над тем, чтобы написать совместную книгу. О Немцове и его дочери.
- Как вы думаете, возможен ли вариант, что Путин оставит Украину в покое?
- Нет. Для него она слишком важна. Он на эту карту поставил слишком много. Ему важно сохранить лицо и выйти из этой ситуации без проигрыша. Думаю, он будет добиваться, чтобы демократический эксперимент в Украине не удался. Если бы он был умнее, он просто бы ждал, когда украинское правительство само начнет допускать ошибки. К сожалению, сейчас украинская власть помогает ему в этом. Но Путин хочет подстраховаться. Для этого ему нужен военный сценарий. До тех пор, пока он может разжигать войну, он думает, что контролирует события в Украине.
- Почему для него Украина так важна?
- Он же не мыслит категориями 21-го века, он мыслит категориями 19-го века. Он считает, что это его поле, как в шахматах, и будет играть на нем, пока может.
No comments:
Post a Comment